фото, а также статья из газетной вырезки — из музея Дрезненской Гимназии. Название газеты и дата отсутствуют. Ориентировочно — конец 1990х годов
В неволе
Судьбы людские непредсказуемы. Ну, какая цыганка до войны могла бы предсказать Петру Кузьмичу Егорову из деревни Малиново, что ему, взятому на фронт в марте 1942 года, провоевать придется только 5 дней? Но так и вышло на самом деле, хотя последующих невзгод на его плечи выпало вдоволь.
До войны малиновский парень окончил курсы фабрично-заводского обучения и работал помощником мастера ткацкого производства на Дрезненской фабрике. Потом были проводы на фронт и гвардейская часть, которая с новенькими «катюшами» была окружена под Харьковом. Там и прошли те самые пять дней. П. К. Егоров получил ранение, в окружении пришлось сжечь боевые орудия. Многие тогда попали в плен.
На машинах их отправили в Польшу. Вскоре Петр вместе с другими бежал из лагеря, но был пойман. Всех беглецов затем отправили в Финляндию. Две с половиной тысячи пленных достраивали там военный аэродром.
–– Даже страшно вспомнить, –– говорит П. К. Егоров,
–– Лес, камни, снова лес и камни. Все приходилось таскать вручную. Тачки везешь еле-еле. Кто падал, того расстреливали. Из двух с половиной тысяч нас осталось человек триста. Меня спасло то, что я не курил и никогда не менял на курево свою пайку хлеба…
На этом все не кончилось. Судьбе было угодно еще раз испытать русского солдата. Из Финляндии пленных отправили на трех пароходах в Норвегию. Два из них затонули во время шторма и лишь тот, на котором находился П. К. Егоров, добрался до норвежского фьорда, близ которого также строился военный аэродром. Второй раз пленным пришлось испытать тяжелый, часто непосильный труд и унижение, хотя были и такие моменты, которые вдохновляли и прибавляли жажду жизни.
–– У меня осталась очень хорошая память о простых норвежцах, — говорит ветеран, — почти каждый день они приносили нам хлеб, молоко, сало, тушенку и здорово поддерживали нас этим. Здорово поддержали нас тогда, хотя многим рисковали, даже своей жизнью. Некоторых немцы расстреляли за эту помощь. Если кто из них сейчас жив, дай, Бог, им всем доброго здоровья. Дома и складские помещения у них никогда не запирались, и находились из наших пленных люди, которые воровали. Стыдоба.
— Чем же закончилась ваша зарубежная неволя?
— В конце войны нас освободили англичане и американцы. Был создан пересыльный лагерь. Пугали, правда, что на Родине нам всем дадут по пятнадцать лет тюрьмы, но нам не было страшно. Хотелось домой. После возвращения из плена мне дали вторую группу. Полное истощение нервной системы. У меня было двое детей, жена работала в колхозе. Помню, как в горячке я порвал свой втэковский билет и устроился помощником мастера на фабрику. Мужику ведь зарабатывать надо, а не на группе сидеть без дела …
Высокий, кряжистый, с большими сильными руками, Петр Кузьмич сидел на скамейке возле своего дома. В его воспоминаниях было много тяжести, но чувствовалось и другое — сильным человеком оказался он в жизни, а что до испытаний, то в лихую годину войны они не прошли никого.
Г. Красуленков